Из бесчисленного разнообразия представлений о строении ада к достаточно
устойчивым и общепринятым можно отнести идею двух адов: верхнего и
нижнего. Эта идея находила библейское обоснование в Псалтири, где
говорится: «Ты избавил душу мою от ада преисподнего» (85:13; в
Вульгате: eruisti animam meam ex inferno inferiori, т. е. буквально:
«от ада нижнего»). ГРИГОРИЙ ВЕЛИКИЙ, исходя из весьма неясного указания
псалма, высказывает предположение, что «верхний ад на земле, нижний —
под землей» (ДИАЛОГИ, 4:42, col. 400). Идея развита в «Светильнике»
Гонория Августодунского (ок. 1100).
Верхний ад здесь изображен
как «нижняя часть этого мира, полная мук», «здесь неистовствуют
безмерный жар, великий холод, голод, жажда, различные страдания
телесные, такие как бичевания, и душевные, такие как ужас и робость...;
нижний же ад — «духовное место» (locus spiritualis), где горит
неугасимый огонь; его расположение внизу следует понимать
метафорически: «о нем говорят, что он находится под землей, потому что,
как тела грешников покрываются землей, так души грешников погребаются в
аду» (Цит. по: ОУЭН, 60). Разделение ада на верхний и нижний нашло
выражение и в поэзии. В англо-норманской поэтической версии
«Странствования св. Брендана» (ок. 1125) Бенедейта верхний и нижний ад
разделены соленым озером, верхний ад полон пламе ни, нижний — вони и
холода (ОУЭН, 60). У Данте адские круги с шестого по девятый,
окруженные стигийским болотом, находятся в пределах стен «города Дита»
(Люцифера) и образуют Нижний ад; «вечный пламень» у Данте, как и у
Гонория Августодунского, горит лишь в нижнем аду (АД, 8:73-75).
Идея
лимба была порождена необходимостью выделить в аду особое место для
тех, кто, не будучи крещен, не совершил вместе с тем и никаких грехов.
Казалось несправедливым, что библейские патриархи, ожидая в аду
появления Христа (71 Нисхождение в ад), разделяют страдания прочих
грешников; уже Беда Достопочтенный утверждал, что праведники дожидаются
Христа в аду, не испытывая мук. Однако лишь позднее (в 13 в.) возникает
понятие об особой части ада — лимбе (limbus — буквально «край одежды»),
где обитают патриархи и невинные младенцы. Альберт Великий и Фома
Аквинский ввели различение «лимба младенцев» (limbus infantium, limbus
puerorum) и «лимба отцов» (limbus patrum) (Годель, 761).
Идея
чистилища — места, где очищаются души, не совершившие смертных грехов,
но все же не достойные немедленного отправления в рай, возникла под
влиянием 2 Книги маккавеев (книги, включенной в состав католической
Библии): Иуда Маккавей, предавая земле падших воинов, обнаруживает у
них «под хитонами посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон
запрещал Иудеям», тем не менее он и его соратники «обратились к
молитве, прося, да будет совершенно изглажен содеянный грех; а
доблестный Иуда увещевал народ хранить себя от грехов, видя своими
глазами, что случилось по вине падших. Сделав же сбор по числу мужей до
двух тысяч драхм серебра, он послал в Иерусалим, чтобы принести жертву
за грех, и поступил весьма хорошо и благочестно, помышляя о
воскресении; ибо, если бы он не надеялся, что павшие в сражении
воскреснут, то излишне и напрасно было бы молиться о мертвых. Но он
помышлял, что скончавшимся в благочестии уготована превосходная
награда, — какая святая и благочестивая мысль! Посему принес за умерших
умилостивительную жертву, да разрешатся от греха» (2 МАК. 12:39-46).
Посмертное состояние согрешивших воинов мыслится в этом тексте как
неясное, не определенное до конца и зависящее от акта искупления,
посредством которого живые могут вмешаться в судьбу мертвых (эту
возможность использовала католическая церковь, которая во времена
Лютера предлагала за некоторую плату немедленное освобождение души из
чистилища). Доктрина чистилища, разработанная в решениях Лионского
(1274), Флорентийского (1439) и Трентского (1563) соборов, в конце
концов не была принята ни православной, ни протестантской церквами.
Вопросы о месте, длительности и природе наказания в чистилище остаются
достаточно неясными. Чистилище сначала мыслилось, видимо, как раздел
ада: так, АВГУСТИН, считавший, что грешная душа после смерти идет «либо
в огонь очистительный, либо на муку вечную» (О БЫТИИ ПРОТИВ МА.
НИХЕЙЦЕВ, 20:30, col. 212) понимает чистилище как своего рода «верхний
ад». Грешнику вообще трудно понять, где он находится: в аду или
чистилище. У Цезария Гейстербахского иные грешники, оказавшись на том
свете, принимали ад за чистилище и наоборот (Гуревич, 235). Гуго
сен-викторский робко предполагает, что осужденные на чистилище
наказываются там, где согрешили («...их местонахождение не вполне ясно,
разве лишь что из многих примеров и откровений душ, приговоренных к
такому наказанию, часто видно, что они отбывают его в этом мире; и,
пожалуй, вполне было бы возможно, чтобы они претерпевали отдельные
наказания там, где согрешили» (О ТАИНСТВАХ, COl. 586). Вместе с тем,
Данте рисует отчетливую трехчастную структуру загробного мира, где не
может быть места таким сомнениям.
Вопрос о размере ада, а также
о соотносительной величине ада и рая таил известные затруднения: ведь
из библейских речений о немногочисленности спасенных следовало, что ад
значительно больше рая, а подобная физическая пропорция не могла не
быть воспринята как явное доказательство торжества зла над добром. До
того, как эта проблема была осознана, авторы видений и богословы
находили некоторое злорадное удовольствие в констатации неизмеримости
ада, для выражения коей уже «ВИДЕНИЕ СВ. ПАВЛА» (3 в.) дает рельефную
формулу: грешников в аду столько, что сто мужей, каждый из которых имел
бы по сто железных языков, не смогли бы перечислить их, даже если бы
начали говорить с самого сотворения мира (выше в «Видении..» называется
и точная цифра — 144 000, — которая, видимо, казалась автору невероятно
большой). Однако позднее богословы поняли, что количественный перевес
ада, в сущности, малоприличен для божественного достоинства; так
возникла проблема, над которой продолжали размышлять даже в 17
столетии, — еще Лейбниц усматривал странность в том, «что даже в
великом будущем вечности зло будет торжествовать над добром, и это под
верховным владычеством того, кто является верховным благом...»
(Теодицея, 140). Голословные уверения, что ад меньше рая, с которыми
выступил, в частности «крипто-анабаптист» Курионе в сочинении «О
величине блаженного царства Божия» (1554; см. УОКЕР, 37-38), не решали
проблемы, но в конце концов было все женайдено устраивавшее всех
решение, не отвергнутое и современной теологией: количественный перевес
рая над адом будет достигнут , если учесть всех умерших (крещенных)
детей.
|
